Лучшие ЛГБТ+ книги 2020 года

То, что мы всем человечеством переживали весь 2020 год, становится литературой, и это неизбежно. Что мы приобрели и что потеряли, когда дружно сели на карантин из-за пандемии коронавируса? Как показывает эта антология, переживания могут быть и позитивно окрашенными. И в том, возможно, свойство оптики квир-человека, хорошо знающего, что такое отчужденность, и умеющего быть счастливым и благодаря, и вопреки. Сколько любви вмещает жизнь на карантине? Да сколько угодно!

Этот сборник накрепко прошит тем самым чувством. Он об оттенках дружбы: дружба-дружба, дружба-любовь, дружба-игра, дружба-надежда, мнимая дружба, дружба минувшая, погибшая дружба. Одна девочка приехала на свадьбу к подруге. Другая девочка завела собаку. Третья договорилась с мамой, что будет с ней дружить. Четвертая не согласна с ярлыком «она» (который, конечно, не they). Нежность переливается из рассказа в рассказ, отчего создается впечатление единой общей реки: авторы и их аватары кажутся друг другу родственницами — прелестным воплощением нового мира, где приязнь и приятие ходят рука об руку, а расставания и болезненны, то полезны.

Как корректно называть небинарных людей? Каких слов и определений заслуживает транс-человек? Написанный по мотивам популярных твитов последних лет, «Кризис самоопределения» игриво и доходчиво разъясняет опасность информационных пузырей, бессилие закона перед преступностью времен интернета, лавиноподобные риски частных глупостей, абсурд радикализма — неважно в какой цвет окрашенного. Книга интересна попыткой зафиксировать корчи языка, пытающегося объять новую, все более пеструю реальность.

Ксения, молодая волонтерка, работающая с бездомными, пытается спасти одного из своих подопечных — Женю, ВИЧ-инфицированного гея-наркомана из сирот, обитающего на вокзале. Квирность этой книги не только в детальных описаниях гей-субкультуры Москвы и не только в том, что герой описывает свой тюремный опыт в качестве «опущенного», презираемого всеми гомосексуала. Катя Чистякова показала и процесс принятия гомосексуальности, и жажду взаимной, сколь угодно стыдной любви. Женя — первый гей, который представлен в русской литературе настолько живым и подлинным.

Вышедший в США еще в начале 1950-х, этот роман лишь в 2020 году добрался до российского читателя. В промедлении был и плюс: нынешние продвинутые читатели, включая русскоязычных, уже вряд ли усомнятся в праве влюбленных женщин на счастье. Юная художница Терез не на шутку увлекается красавицей Кэрол. Сполна хлебнув общественного презрения, женщины все же находят новые точки опоры, которые, увы, не смогла найти сама писательница, автор классических ныне триллеров, всю жизнь осознававшая свою гомосексуальность как клеймо.

Шестиклассник Илья рассказывает «тетради в клеточку» о своей жизни: о новой школе, новых знакомствах, об отце, о страшном «дне S», после которого у главного героя появился сильный страх перед микробами. Микита Франко первым в российской литературе предложил подумать о «мужчине, который родился женщиной», а следом и о том, что мир не всегда таков, каким кажется. Разговор о трансгендерности под обложкой школьного романа драматичен в самой нужной мере — отведав горечи, куда больше ценишь силу оптимизма.

Главный герой этого романа, осиротев, оказывается на воспитании у родного дяди и его бойфренда. Он проходит неизбежный путь принятия — поначалу нового мужчины рядом с братом покойной матери, затем небезопасного для геев российского социума, а далее и собственной сексуальности. «Дни нашей жизни» — разговор «для своих», автор-дебютант и его потенциальные читатели по возрасту недалеко стоят друг от друга, что сообщает тексту вид документального свидетельства. Сенсационный гей-роман, который дает новое качество видимости однополым семьям в России.

За ЛГБТК здесь отвечает самый первый рассказ — «Дракон и Феникс». Его же можно считать и ключом ко всему сборнику. Любовь армянки Муси и азербайджанки Зарифы напоминает о масштабе человеколюбия, который и на сей раз, да и всегда задает Людмила Улицкая, по какому-то недоразумению еще не получившая Нобелевскую премию по литературе. В этой коллекции рассказов известная писательница говорит о жизни накануне смерти, о близости финала, который придает особую остроту самому бытовому переживанию. Без фантасмагорий никак.

Автор, учившийся креативного письму в США, превращает в литературу болезненную российскую действительность. Старшеклассница Ана описывает свою жизнь день за днем. Так можно узнать, что одна из одноклассниц пробует наложить на себя руки, а у самой Аны возникают треволнения, связанные с подругой Таней. Роман, кокетничающий даже с конспирологией, примечателен неожиданно точными, трогательно-смешными описаниями любовных переживаний. Сама книга — пример первого в российской словесности употребления слова «квир» в издательском анонсе.

Влюбленный в Женевьеву, 16-летний Аарон вдруг испытывает интерес к Томасу, а тот, в свою очередь, ищет с ним близкой дружбы. Прильнут ли друг к другу любящие юношеские сердца? Вызвав блаженное предощущение сладкого финала, Адам Сильвера опрокидывает героев в яму страшного узнавания. Все не так, как кажется: понимание близких предстает отрепетированной ложью, открытие — неизбежностью, влюбленность — эрзац-чувством. Изобретательное представление причин и следствий травматичного опыта, который, увы, часто сопутствует взрослению квир-человека. Элегантное фантастическое допущение на службе у молодежной психологической прозы.

Рассказывая об экси, вымышленном спорте, Нора Сакавич доказывает на примерах той или иной степени брутальности, что отнюдь не родство делает людей семьей. Союз единомышленников, каким бы жестоким порой ни казался, иногда куда лучше мамы с папой дает чувство защищенности в этом мире. Оказавшись среди отщепенцев, главный герой, талантливый спортсмен Нил, заново учится доверию. Любовь он, кажется, тоже находит. Скоро ли дойдет дело до поцелуев? Вторая книга уже вышла, третья — на подходе.

Британский искусствовед собрал семь десятков художественных актов, которые можно рассматривать и как пример ЛГБТК-репрезентации. Трудно удержаться от изумленного вздоха, узнавая, что квирность может прятаться и там, где ее совсем не ждешь. Почему, спрашивается, дуэты мужчин принято считать дружескими, а разнополые пары — непременно любовными?

Если это и квир, то в широком понимании. Мэгги Нельсон, писательница и академический ученый, сгустила свой жизненный опыт до концентрата. Синева 240 фрагментов «Синет» близка к насыщенному индиго. Переживая опыт потерь в форме «гетеропессимизма», арт-критик остается все же и в поле квир-чувства, напитанного особого свойства неприкаянностью, бездомностью души, что особенно очевидно, если следом прочесть «Аргонавтов» того же автора, недавно тоже переведенных на русский.

Главный герой — бета-самец по самонаречению — нанят неведомо кем в Торговцы смертью. Он собирает души, которые оседают в предметах после людских кончин. Похожая на Булгакова по смеси сатиры, психологического романа и мистики, «Грязная работа» состоит в косвенном родстве и с квир-беллетристикой. Сестра героя — лесбиянка, веселая, грубая и такая же надуманная, как и весь роман, которому, конечно, до Булгакова далеко. Лучше не читать, а слушать.

Способен ли религиозный человек жить в мире с Богом и с собственной гомосексуальностью? Американский писательский тандем Кристина Лорен на таком дуализме не настаивает, но и не исключает его. Обаятельный бисексуал Таннер влюбляется в сексапильного мормона Себастьяна, и взаимность чувства порождает много предсказуемых сложностей — с ожидаемым счастливым финалом.

Еще одна американская книга о Боге и гомосексуальности, но исполненная как дневниковая проза. В своем дебютном романе-автофикшне Гаррард Конли вспоминает драматичный опыт конверсионной терапии — предпринятой ради религиозных родителей попытки излечиться от гомосексуальности. Бесчеловечные опыты над психикой желаемого эффекта не принесли, но принудили к высказыванию предельно личному, ценному не осуждением современного варварства, а попыткой понимания. Можно, конечно, понять страх религиозного человека перед гомосексуалом. Но почему бы этому пониманию не быть взаимным?

Чрезвычайно изящно написанное чтение — путеводитель по Провинстауну, новоанглийскому городку, который был рыбацкой деревушкой, а стал популярным гей-курортом. Сборник эссе, опубликованный в США еще в 2002 году, слишком долго добирался до России, по дороге сильно обветшав. Время трансвеститов закончилось — наступила пора дрэг-куин. Майкл Каннингем, ныне классик ЛГБТК-литературы, вряд ли написал бы такую книгу сейчас. Впрочем, метафоры «Края земли» способны волновать и поныне.

Байопик о женщине, всю жизнь считавшейся мужчиной. Роман блестяще переведен Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным и удостоен премии «Ясная Поляна». Чтобы найти себя (например, в профессии), героине приходится стать героем, отказаться от платьев в пользу военных мундиров. Поиск свободы в костюмных обстоятельствах представлен на русском спустя 20 лет после британской премьеры.

Один из самых оригинальных любовных гимнов, которые в последние годы породила англоязычная ЛГБТК-литература. Книга-лауреат Пулитцеровской премии успешно притворяется авантюрным тревелогом, водя нелепого писателя-гея причудливым маршрутом по городам и весям. Кто наблюдает за ним с такой симпатией? Кто мысленно следует за героем то в Мексику, то в Германию, то в Италию, то в Японию? Кого же встретит в финале трогательный Лишь?! Остается умиляться и чувствовать счастливые мурашки.

Встретив на рынке, как в сказке, прекрасного Андреаса, немолодой формовщик фарфора в Германии XVIII века обретает не только объект любви, но и источник вдохновения. «Хрупкие фантазии» Анатолия Вишевского, профессора-слависта из Украины, работающего в США, обретают плоть там, где «запах крови смешивался с запахом человеческих и звериных испражнений». Сублимация квир-чувства в изящном флаконе романа, написанного по-русски, но космополитической широтой.