Черная свеча

Руки трещали в суставах, полосатая роба прилипала к мокрой спине. Зэк трудился, с воловьим упорством раскачивал себя как человека, готового совершить великий подвиг или великое сумасбродство.

Первый момент новой жизни едва не стал последним и не положил ей конец. От резких движении внутри образовалось так много боли, что, казалось, она имеет огромный вес и давит им на все органы сразу. Зэк сделал паузу, а когда чуток полегчало, продолжил приобщение к движению. Усмиренные болью помыслы не погоняли тело. Руки легко взлетели над головой и так же мягко опустились на бедра, легкие с хрипом втянули в себя пахнущий железом воздух. Движение повторялось до тех пор, пока не возникало головокружение и не оставалось сил бороться со слабостью.

Однажды он подумал — нет нужды жить в таком неловком состоянии, есть нужда его изменить. В общем, как получится. Даже если боль тебя доконает, это все же лучше, чем ничтожество и бессилие.

Однажды он подумал — нет нужды жить в таком неловком состоянии, есть нужда его изменить. В общем, как получится. Даже если боль тебя доконает, это все же лучше, чем ничтожество и бессилие.

Какая разница? Своей судьбы не будет.

Правду надо говорить себе, другие в ней не нуждаются.

Зона лишь расширила границы, но осталась зоной.

Прощающий всегда светлее карающего, ибо прощение невозможно без миродержащей основы — любви.

плакал… Тяжёлые слёзы тяжёлого каторжанина, возможно, впервые прощённого за свой самый страшный грех,

Дальше Вадим не хочет продолжать свои мысли: они упираются в смерть Барончика, в которой, несомненно, будет и его вина