Гордиев узел

Франсуаза, сидевшая за его письменным столом, повернула к нему лицо. «Как турчанка, — подумал он, — как маленькая, обиженная, растерянно-испуганная турчанка». Ему бросились в глаза орлиная горбинка на носу, затравленный и враждебный взгляд; рот был приоткрыт и напряжен, как будто она от испуга резко втянула воздух сквозь зубы. На столе лежали чертежи, тексты к которым он как раз переводил, справа и слева придавленные книгами, освещенные настольной лампой. Франсуаза была голой; одеяло, накинутое на плечи, соскользнуло на стул.

«Побережье Палестины, порт и волны, день за днем вопрошает сарацинка: „Лондон?“ — перед кораблем…» [22]

цены и нравственности напрашивается сама собой: крупные взятки делают успех подкупа настолько гарантированным, что продажность уже не кажется безнравственной

Кроме того, там, откуда ты выехал, ты уже не в силах ничего изменить, а там, куда ты должен прибыть, ты еще ничего не можешь изменить.

Чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса!..

Он понимал, что принц просто пришел в нужный момент: сто лет миновало и наступил день, в который она должна была проснуться. Ее разбудил вовсе не поцелуй.

Она хороша. Может, даже красива, какой-то терпкой красотой».

Близость отношений, основанная на многолетнем знакомстве, была как теплая постель, из которой утром не хочется вылезать.

Как все несчастливые люди, он стал неудобоварим для окружающих. Словно мир был перед ним в долгу и он решил дать ему это почувствовать.