Пред кем унизились цари?

Но столь же благоговейное отношение вызывала его чудовищная работоспособность. В XVIII веке Людовик XV считал пределом напряжения один-единственный час работы с министрами и советниками.

Дело женщины — зачинать и вынашивать детей; но поскольку она (так считал Наполеон) не всегда физически способна удовлетворять желания мужчины, то последнему сама природа дает полное право утешаться на стороне. Судя по описаниям мемуаристов, обычные свидания императора были для него всего лишь чем-то вроде гигиенической процедуры, причем куда более мимолетной, чем ванна.

Но этого мало. Бесчисленные поэты и писатели видят в изгнаннике пример душевного величия, жертвенности, морального превосходства

Начинают поговаривать о яде, который якобы ускорил смерть экс-императора

С презрением отзываются о душевной низости Хадсона Лоу, наполеоновского тюремщика, отказывавшего своему узнику даже в намеке на то уважение, которого требовала воинская честь

война должна сама себя кормить

характере одного и того же человека заложены и добродетели и пороки; он способен совершать и героические и извращенные поступки; люди не являются в целом хорошими или в целом плохими — они обладают тем и другим и осуществляют на практике все то, что является на этом свете и хорошим и плохим».

«Изгнанник мрачный, жертва вероломства
И рока прихоти слепой,
Погиб как жил — без предков и потомства —
Хоть побежденный, но герой!»
Лермонтов

Мы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее»; это уже не война за вольность и равенство, а война за тирана. Тирана, который изуверски распоряжается не только человеческими жизнями, но, например, и свободой слова. Еще будучи первым консулом, в 1800 году он закрыл 160 из 173 газет, выходивших в Париже. Потом из 13 газет осталось только четыре. Все последующие годы Наполеон жестко контролировал чуть ли не каждое слово в уцелевших периодических изданиях всей страны, гневно требовал освещать происходившие события именно так, как это было ему угодно,— и гневался, видя, как запуганные газетчики вдаются в глупую, неумеренную и пошлую лесть.

«Еще дороже нам свобода
С тех пор, как злейший враг народа
Себя всемирно заклеймил!
Среди тиранов ты бесславен,
А кто из них с тобой был равен?»
Байрон