Сердца горестные заметы 1. Надежда и опора

Напрягая свой узенький лобик, шурша мелким горошком своего несильного мозга, я извлекаю из заплесневелых чуланов памяти кое-какие свалявшиеся знания.

И кажется на миг, Что говорят они по-русски.
Набоков
Америка, год 1998, город – любой, русский магазин.
ПОКУПАТЕЛЬ – ПРОДАВЦУ: Мне полпаунда свисс-лоу-фетного творогу.
ПРОДАВЕЦ: Тю!.. Та разве ж творог – свисс-лоу-фетный? То ж чиз!
ПОКУПАТЕЛЬ(удивляясь): Чиз?
ОЧЕРЕДЬ(в нетерпении): Чиз, чиз! Не задерживайте, люди же ж ждут.
ПОКУПАТЕЛЬ(колеблясь): Ну свесьте полпаунда чизу.
ПРОДАВЕЦ: Вам послайсить или целым писом?

Душа влечется в примитив.
Игорь Северянин

Глухота «культурщиков» поразительна: не слышат они, что ли, как клубится блевота в этом страшном звукосочетании

Операция по усекновению здоровой части слова «пармезан» и наращиванию на обрубок многозначительно-пустого «плюс» сопоставима с операцией по замене природной ноги деревянным протезом.

В эти месяцы я даже думаю отчасти по-английски и вижу англоязычные сны – отвратительное ощущение.