Пикассо о нас не слышал. Размышления об источниках и составных частях современного русского искусства

Невозможно спроектировать «Черный квадрат». Невозможно решить стать Малевичем. «Черные квадраты» сами находят своих Малевичей и проектируют их, не оставляя им даже возможности осмыслить, что с ними произошло. «Есть нечто независимое от произвола художника в его творчестве». Собственно, все современное искусство, особенно в лице своей бюрократии и в течение всех ста лет своего существования, перманентно берется организовать проектирование «Черных квадратов» или просто примазывается к ним. Совершенно безуспешно. «Черные квадраты» не выдумываются. Они существуют независимо от воли методологов и пользователей методов.

Дом Владимира Сальникова в 1990–2000‐е был пространством интенсивного интеллектуального и человеческого общения, а для целого ряда гостей, в том числе зарубежных, и местом обитания.

в юности провозгласивший себя «гением», Владимир Сальников реализовал свое желание «остаться инфантильным, капризным, волюнтаристичным и шизоидным, вести себя, как примадонна, то есть иметь право быть регрессивным»7, утверждая, как могли бы сказать многие настоящие художники, независимо от времени их пребывания на Земле, — «это и есть для меня искусство».

Страх перед ядерной атакой — синдром моего поколения. Этот психоз нашел отражение и в читаемых мной сочинениях. Но только иностранных авторов. Нашим писать про это, по‐видимому, не разрешалось. Зато западные переводы были в достаточной мере насыщены стратегическими бомбардировщиками и космическими кораблями с ядерным оружием. Блокирующая его электроника обычно ломалась, и тогда начиналось такое…

Однако истинный метод, как я уже отметил, отнюдь не обещает успеха всем своим потенциальным пользователям, хотя бы потому, что, в отличие от компьютерного софта, таким методом не смогут воспользоваться все желающие, потому что истинный метод, подобно поэзии в «Винни-Пухе», сам находит своего пользователя. Истинным художником надо родиться. Так вот, в истинном методе тоже надо родиться. А концепт его легче создать на основании обработки успешной деятельности, чем выдумать заранее.

Во-первых, он не может быть одной лишь технологией, искусством как приемом, но он не может также оставаться простой трансляцией заранее известных, правильных моральных, научных или общественных истин, концептов, идей.

Следует заметить, что истинный метод не обязательно эффективен, так же как истинное поведение человека не обязательно успешно, ведь успешность деятельности зависит не от одной только истинности. Мы знаем, что настоящие, истинные, прекрасные люди часто проигрывают, даже гибнут, хотя метод их действий вряд ли возможно поставить под сомнение. Поражения скорее подтверждают истинность их поведения.

Метод, не найденный в самой реальности, не заслуживает имени метода, это скорее рецепт, технология. Истинный метод связан с истиной, содержащейся не только в представлениях методолога или пользователя (что, конечно, важно), но в самой деятельности.

Попробуем предположить, что истинный метод — это такой метод, который не просто дает на выходе какие‐то ожидаемые результаты, но, прежде всего, истинен, то есть соответствует самому себе, равен самому себе и именно поэтому и может быть истинным методом. Если же метод просто эффективен, но не находится сам в себе, то это не истинный метод, а лишь эффективный, тем самым ограниченный прагматической стороной дела.

Итак, попытка актуализировать проблему метода в искусстве сегодня есть не что иное, как симптом нового ­застоя — термидора «капиталистической революции» в России. Любопытно, что вопрос о методе сегодня поднимают попутчики перераспределения собственности 1990‐х и, соответственно, в прошлом противники всякой методичности. Но что может дать «метод» их авангардоподобному искусству? Можно предположить, какого рода метод способны предложить эти теоретики. Скорее всего, как и их предшественники, московские концептуалисты, — набор приемов. Что типично для «методов» авангардизма и примазывающихся к нему течений современного искусства. Универсальность таких «методов» на поверку оказывается нехитрой рецептурой, быстро окаменевающей, превращающейся в догму, в баррикаду на пути живого развития искусства. К тому же такие «методы» открывают дорогу бездарям. Посредственность легче оригинального таланта (который и без метода самодостаточен) усваивает «метод». Практикование «метода» — основной критерий селекции: «в будущее возьмут не всех». А главное, в период «стабилизации» метод позволит методологам оставаться на плаву. Но методы успешны лишь в застои. С оживлением общественной жизни приходят молодые, неметодологические люди и отодвигают методологов. И все методики идут коту под хвост.