Убийство на поле для гольфа

— Я удивлен, Пуаро, что вы не разорились на пару флаконов какого-нибудь средства от морской болезни, — съехидничал я, вспомнив наш разговор за завтраком.
Мой друг, тревожно поглядывавший на небо, дабы уловить малейшие признаки ухудшения погоды, повернул ко мне укоризненное лицо.
— Как, разве вы забыли преотличнейший метод Лавержье́? Я всегда прибегаю к его системе. Как вы помните, нужно держать равновесие, вращать головой слева направо, глубоко дыша, и считать до шести между каждым вдохом и выдохом.

Вилла «Женевьева»,
Мерлинвиль-сюр-Мер,
Франция
Дорогой сэр, я нуждаюсь в услугах детектива, но по некоторым причинам, о коих я сообщу Вам позднее, не желаю официально обращаться в полицию. Сведения о Вас я получил из разных источников, но все утверждают, что Вы человек не только весьма решительный, но и весьма осмотрительный, и на Вашу сдержанность можно положиться. Не могу доверить бумаге все подробности моего дела, скажу лишь, что обладаю некоторыми секретными сведениями и каждый день опасаюсь за свою жизнь. Уверен, что страхи мои не беспочвенны, надо мною нависла беда, поэтому умоляю Вас, не откладывая, прибыть во Францию. Если Вы соблаговолите телеграфировать мне о своем приезде, в Кале Вас будет встречать автомобиль. Буду чрезвычайно признателен, если Вы оставите все свои текущие расследования и всецело посвятите себя моим интересам. Я готов заплатить любую компенсацию, какую Вам будет угодно востребовать. Не исключено, что Ваши услуги понадобятся мне на более длительный период времени, поскольку может возникнуть необходимость Вашего путешествия в Сантьяго, где я провел несколько лет. Заранее согласен с любой суммой вознаграждения, какую Вы назначите.
Еще раз заверяю Вас, что дело не терпит отлагательств.
Искренне Ваш,
П. Т. РЕНО.
Внизу, уже под самой подписью, была приписка торопливым, почти неразборчивым почерком:
Ради всего святого, приезжайте!

Я открыл было рот, но она меня опередила:
— Ни слова больше! Никто меня не любит! Пойду в вишневый садик, наемся червячков! Ыыыыы! Горе мне, горе!

время исчисляется не часами, а ударами сердца!

«Истинная работа совершается вот здесь, внутри. Серые клеточки, мон ами — всегда помните о серых клеточках!»

ней причудливо сочетались ребячливость и женственность. Она старалась казаться умудренной опытом, способной, по ее словам, «постоять за себя», и все же было что-то удивительно наивное в ее целеустремленном отношении к жизни и отчаянной решимости «преуспеть» во что бы то ни стало.

Полагаю, многим известен анекдот о молодом авторе, который решил во что бы то ни стало сразить наповал пресыщенных редакторов и начал рассказ оригинальной и захватывающей репликой:

« — Чёрт побери! — вскричала герцогиня».

Как ни странно, мое повествование начинается практически в том же духе, разве что особа, употребившая столь экспрессивное восклицание, отнюдь не герцогиня!

Это был обычный день в начале июня. Закончив кое-какие дела в Париже, я возвращался утренним поездом в Лондон, где мы с моим старинным другом — удалившимся от дел бельгийским сыщиком Эркюлем Пуаро — по-прежнему вместе снимали квартиру.

Экспресс до Кале был совершенно пуст — кроме меня в купе находилась всего одна пассажирка. Гостиницу я покинул в некоторой спешке, и когда поезд тронулся, был поглощен пересчитыванием багажа и попытками убедить себя в том, что должным образом собрал все свои пожитки. И почти не обращал внимания на попутчицу до тех пор, пока она не напомнила о своем существовании весьма решительным способом. Вскочив с места, она рывком открыла окно, высунула голову наружу, а мгновение спустя втянула ее обратно, издав краткий и мощный вопль:

поинтересничать перед господами, так-то! Вот и состряпала сказочку о странной незнакомке

хотя, имейте в виду, в наши дни так сразу и не скажешь. Не всякий сумеет отличить кокетку от кокотки

Никто меня не любит! Пойду в вишневый садик, наемся червячков! Ыыыыы! Горе мне, горе!