Fuck’ты

Да кто мы такие, чтобы друг друга осуждать, с утра до ночи мы кидаемся фразами «ты не прав», «как ты мерзко поступил» и простыми, вроде «дура» и «дурак», чтобы потом они рикошетом вернулись к нам. А Господь Бог или Судьба, наверное, сидя там наверху, смеются, готовясь представить нас Страшному Суду и решить, куда же – в ад или рай? А что же такое жизнь? Попытка найти себя, чтобы этого себя представить суду? На этом суде нет места адвокатам и оправданиям, нет потных, влажных, но родных рук – нет ничего привычного. Только факты.

Желания – опасность, они сбываются и заставляют жалеть об этом. Душа тоньше – она теряется, ее забирают встреченные и встречные. А еще ее можно продать.

С возрастом перестаешь удивляться обещаниям «обязательно
чаще встречаться» и мгновенному перемещению этих слов в долгий ящик. И дело не в массовом склерозе. А
в нас самих.

порядочно.
Я не порядочная, только учусь.
Через сорок минут сообщили о трех несерьезных инфекциях и прописали множество лекарств и две недели воздержания. Я вернулась в холл, где сидела Линда и, уставившись в аквариум, бормотала что-то невнятное. Она ковырялась в ключах от машины, иногда вырывая ниточку из рукава черного свитера, мрачная в своем обличии, распространяя эту тусклость даже на воздух. Она выдохнула и пошла в сторону кулера. Смешала горячую и холодную воду и выпила залпом, смяв до изнеможения белый стакан.
— Хочешь, уйдем отсюда? — я сказала это таким тоном, как будто предлагала собственному ребенку сброситься в ущелье Высоких Татр.
— И что дальше? Нет, все нормально!
— Как знаешь.
— И, пожалуйста, не говори о детях!
— Как скажешь.
Она зашла в кабинет. Меня оставили в небольшой комнате между операционной и санузлом, с унылым видом на Ленинский проспект. Я листала Marie Claire, ч

Библия учит любить ближнего, а Камасутра объясняет, как именно это делать.

Свобода — это когда ты можешь уйти, но остаешься. А я заперта в глухом номере с видом на море. Но мой ключ забрали, ограбили, оставив на лбу ссадину. Надо выпить кетанов.

. То, чем мы жили, было до того, как мы стали взрослыми. А повзрослели мы год, ну два максимум, назад. И сделали нас взрослыми не аборты, не венерические болезни, а встреченные люди. Согласись.

ведь за все нужно платить, за алкоголь похмельем, за секс хламидиозом, сифилисом и абортами, за знания усидчивостью и терпением, за опыт болью и трудностями.

Москва, где минеральная вода «Эвиан» берется из луж, а грязная благодаря АЗЛК и прочим нелегально работающим аббревиатурам река вытекает из кранов в каждом доме, — это мой город. Каждый день мы пьем этот город до дна. Гоша — шотами между перелетами, а я глоток за глотком, начиная с утра…

Свобода и есть любовь, а ответная или безответная – это уже не важно. Ничто не важно, кроме любви. Бегая от нее, мы становимся похожими на дождевых червей, не понимая, что глупо биться головой об асфальт.