Дом с характером

По­ни­мае­те, ес­ли за ча­ра­ми не сле­дить, они раз­бе­гут­ся

до­му де­душ­ки Виль­я­ма Чар­мейн под­хо­ди­ла пол­ная су­ро­вой ре­ши­мо­сти быть доб­рой.

За гор­нич­ной шел ма­лень­кий маль­чик — Чар­мейн в жиз­ни не ви­де­ла та­ко­го ан­ге­ло­по­доб­но­го ре­бен­ка. У не­го бы­ла шап­ка бело­ку­рых куд­рей, об­рам­ляв­шая ан­гель­ское бе­ло-ро­зо­вое ли­чи­ко. Гла­за у не­го были боль­шие, го­лу­бые и за­стен­чи­вые. То­че­ный под­бо­ро­до­чек по­ко­ил­ся на жа­бо из бе­лых-пре­бе­лых кру­жев, а всю ос­таль­ную гра­ци­оз­ную фи­гур­ку об­ле­гал неж­но-го­лубой бар­хат­ный кос­тюм­чик с боль­ши­ми се­реб­ря­ны­ми пу­го­ви­ца­ми. Ко­гда ди­тя во­шло в гос­ти­ную, его ро­зо­вые губ­ки бан­ти­ком сло­жи­лись в сму­щен­ную улыб­ку, от­че­го на неж­ной щеч­ке по­ка­за­лась оча­ро­ва­тель­ная ямоч­ка.

Она уже чув­ст­во­ва­ла, что сой­дет с ума, ес­ли ей не да­дут спо­кой­но по­си­деть и по­чи­тать. За це­лый день ни сло­веч­ка не про­чи­та­ла, ду­ма­ла она.

Де­ло не в том, что я ле­ни­вая, — объ­яс­ня­ла Чар­мейн По­те­ряш­ке, ко­гда они очу­ти­лись воз­ле че­го-то вро­де ко­нюш­ни. — Или глу­пая. Про­сто я ни­ко­гда не вы­гля­ды­ва­ла за пре­де­лы ма­ми­но­го об­раза жиз­ни, по­ни­ма­ешь?

Толь­ко я на­ча­ла ус­ваи­вать, что, ес­ли я бро­шу что-ни­будь на пол, оно там и ос­та­нет­ся, ес­ли я са­ма не под­бе­ру, а ес­ли я уст­рою бес­по­ря­док, то долж­на его раз­гре­сти, по­то­му что сам по се­бе он ни­ку­да не де­нет­ся, и тут при­хо­дишь ты и раз­гре­ба­ешь его за ме­ня! Ты ху­же мо­ей ма­мы!

— Де­ло не в том, что я ле­ни­вая, — объ­яс­ня­ла Чар­мейн По­те­ряш­ке, ко­гда они очу­ти­лись воз­ле че­го-то вро­де ко­нюш­ни. — Или глу­пая. Про­сто я ни­ко­гда не вы­гля­ды­ва­ла за пре­де­лы ма­ми­но­го об­раза жиз­ни, по­ни­ма­ешь?

Как это час­тень­ко слу­ча­лось, Чар­мейн в от­чая­нии по­ня­ла, что не смо­жет ни­че­го объ­яс­нить ма­ме. Нет, ма­ма не глу­пая, про­сто ни­ко­гда не вы­пус­ка­ет ум на во­лю, по­ду­ма­ла она.

Чар­мейн ужас­но на­дое­ла ее при­лич­ная шко­ла, а осо­бен­но — ро­ди­те­ли, по­то­му что ма­ма от­но­си­лась к Чар­мейн, слов­но та бы­ла тиг­ри­цей, о ко­то­рой нель­зя ска­зать на­вер­ня­ка, руч­ная она или нет, а отец веч­но все за­пре­щал, по­то­му что это не­хо­ро­шо, не­безо­пас­но или не при­ня­то.

Толь­ко я на­ча­ла ус­ваи­вать, что, ес­ли я бро­шу что-ни­будь на пол, оно там и ос­та­нет­ся, ес­ли я са­ма не под­бе­ру, а ес­ли я уст­рою бес­по­ря­док, то долж­на его раз­гре­сти, по­то­му что сам по се­бе он ни­ку­да не де­нет­ся, и тут при­хо­дишь ты и раз­гре­ба­ешь его за ме­ня! Ты ху­же мо­ей ма­мы!