Иисус Христос – сын человеческий

О даянии

Тогда просил богатый человек:
– Скажи нам о Даянии.
И он ответил:
– Вы даете лишь малую толику, когда даете от своего достояния.
Вы истинно даете, лишь когда даете от самих себя.
Ибо что́ есть ваше достояние, как не вещи, которые вы храните и стережете из страха, что они могут понадобиться вам завтра?
А завтра? Что принесет завтра самой сообразительной собаке, которая зарывает кость в нетронутый песок, когда идет следом за паломниками в святой город?
Что́ есть боязнь нужды, как не сама нужда?
Разве страх, что может наступить жажда, когда колодец полон, не есть неутолимая жажда?
Есть такие, которые дают мало от многого, чем они владеют. Они дают с тем, чтобы прославиться, и это тайное желание делает их дары отвратительными.
И есть такие, которые дают все то малое, что есть у них.
Они верят в жизнь и в щедрость жизни, и их сундуки не бывают пусты.
Есть такие, которые дают с радостью, и она – награда им.
Есть такие, которые дают с болью, и она – их крещение.
И есть такие, которые дают и не знают при этом боли, они не ищут радости и не дают в надежде, что им зачтется.
Они дают так же, как мирт в долине наполняет воздух своим благоуханием.
Руками подобных им говорит Всевышний, и их глазами он улыбается Земле.
Хорошо давать, когда просят, но лучше давать без просьбы, предугадывая;
Для щедрого найти того, кто получит, радость большая, чем само даяние.
Есть ли что-нибудь, что стоило бы утаивать?
Все, что есть у вас, будет когда-нибудь отдано;
Потому давайте сейчас, чтобы время даяния было вашим, а не временем ваших наследников.
Часто вы говорите: «Я бы дал, но только достойному». Деревья в вашем саду и стада на ваших пастбищах не говорят так.
Они дают, чтобы жить, ибо утаить – значит погибнуть.
Истинно, тот, кто достоин получить свои дни и ночи, заслуживает от вас всего прочего.
И тот, кто удостоился пить из океана жизни, достоин наполнить свою чашу из вашего ручейка.
Есть ли пустыня больше той, что заключена в вашей смелости, уверенности и даже снисходительности приятия?
Кто вы есть, чтобы люди раскрывались перед вами и снимали покровы со своей гордости, дабы вы увидели их сущность в наготе и их гордость свободной от смущения?
Посмотрите сначала, достойны ли вы сами давать и быть орудием даяния.
Ибо воистину, лишь жизнь дает жизнь, а вы, считающие себя дающими, лишь зрители.
Вы, принимающие даяния – а вы все принимаете, – не возлагайте на себя ношу благодарности, чтобы не надеть ярмо на себя и на дающего.
Лучше подымайтесь вместе с дающим на его дарах, как на крыльях;
Ибо сверх меры беспокоиться о своем долге – значит сомневаться в великодушии того, для кого мать – щедрая Земля, а отец –

Известность Джебрана становится все шире, его начинают сравнивать с Рабиндранатом Тагором и Уильямом Блейком.

Еще один сын человеческий

является самым читаемым арабским писателем и на Западе, и на Востоке.

«Избрал тебя я и брата твоего, ты должен идти со мною рядом. Займите место подле меня и учитесь, учитесь в сердце моем миру, и душа ваша отыщет великие богатства».

Это – совершенная земля, земля абсолютного превосходства, земля величайших чудес, явленных плодов из сада Бога, сего ведущего мыслителя Вселенной. Но кем же мне придется стать здесь, о Бог, ведь я – зеленое семя неосуществленных страстей, безумная буря, что рыщет в поисках покоя на западе и на востоке, смущающий разум фрагмент пылающей планеты?

Кто я здесь, о Бог, потерявший душу, ты, потерявшийся среди иных богов?

Тут он взглянул в меня, и полдень его глаз скользнул по мне, а он сказал: «Ты много любила, но только я люблю тебя. Другие мужчины любили самих себя в близости с тобой. Я же люблю только тебя в душе твоей. Другие видели красоту в тебе, но красоту своих собственных лет. Я же вижу в тебе красоту твоих дней, красоту незримую и не открытую еще.

Я один люблю незримое в тебе».

есть тень Господа, что в сердце обозленном не нашел себе приюта.

«Все мужчины любили тебя ради себя самих. Я люблю тебя только во имя твое».

И он ушел.

Но никогда другой мужчина не пойдет путем его. То было дуновенье ладана в моем саду? Или буря, что разразилась в небесах?

Не знаю я, но день тот закатом солнца глаз его усыпил во мне драконов, я стала женщиной, я стала Мариам, Мариам из Магдалы.

И когда заговорил со мной он, казалось, заговорила жизнь со смертью. Ибо помни, друг мой, я была мертва. Я была женщиной, что торговала сущностью своей. Я жила отдельно от той души, что зришь теперь ты. Я принадлежала всем мужчинам, слыла блудницей. Они звали меня прелюбодейкой, а женщины – одержимой семью бесами. Меня проклинали, и мне завидовали.

Но когда его шелковые глаза взглянули в глаза мои, все звезды унизали небо моей ночи вновь, и я превратилась в Мариам, только Мариам, женщину земную, познавшую себя и нашедшую душу в новом месте.

И тут я вновь заговорила с ним: «Войди ж в дом мой, и испей вина, и хлеб преломи со мной».

Он же спросил: «Но почему ты просишь меня быть гостем твоим?».

Я отозвалась: «Я умоляю войти тебя в дом мой». И это было все, что пенилось во мне, и все, что понимала я, так то, что небеса призвали меня к нему.

Тут он взглянул в меня, и полдень его глаз скользнул по мне, а он сказал: «Ты много любила, но только я люблю тебя. Другие мужчины любили самих себя в близости с тобой. Я же люблю только тебя в душе твоей. Другие видели красоту в тебе, но красоту своих собственных лет. Я же вижу в тебе красоту твоих дней, красоту незримую и не открытую еще.

Я один люблю незримое в тебе».

И он добавил с любовью в голосе: «Ступай теперь. Мне следует идти путем моим».