Кропоткин: Жизнь анархиста

миролюбивый из двух, хотя Толстой проповедует постоянно мир и осуждает прибегающих к силе для защиты своих прав, тогда как Кропоткин оправдывает их и поддерживает дружеские отношения с террористами» [16]. А китайский писатель Ба Цзинь, переводивший труды Петра Алексеевича на китайский язык, писал знаменитому историку анархизма Максу Неттлау: «Кропоткин — это истинный пацифист. Я рискну сказать, что, даже когда он держал револьвер, его сердце было полно любви, потому что он никогда не выказывал чувства ненависти к кому-либо и никому не причинял зла» [17].

Датский литературовед Георг Брандес сравнивал его со Львом Толстым, замечая при этом, что оба они — «идеалисты и оба имеют темперамент реформаторов. Оба по натуре миролюбивые люди, и Кропоткин наиболее

Человеческая этика, говорит он, покоится не на страхе перед санкциями и поощрениями, но на началах солидарности, равенства и наконец — высшего уровня нравственности: альтруизма и самопожертвования. В распространении этих начал Петр Алексеевич видел залог будущего свободного общества.

о такой переворот будет означать также переориентацию системы труда и исчезновение целого ряда профессий, в особенности чисто умственного, управленческого и привилегированного труда. Такую деятельность, полагал Кропоткин, можно будет совмещать с выполнением общественного необходимого физического труда — первоначально за счет разделения рабочего дня на различные части и перемены занятий, а затем и благодаря обеспечению равенства всех в образовании.

рабочего времени, что он отработал ежедневно свою долю нужного труда, и без этого также не будет в состоянии жить» [542].

первую очередь «те предметы, которые будут признаны нужными обществу большинством данной группы, данного союза групп людей», отвечает на это Кропоткин [540]. Для изготовления других вещей, нужных лишь для отдельных людей или меньшинства, «достаточно будет досуга по окончании работ, необходимых для удовлетворения необходимых потребностей, требуемых обществом» [541]. Увеличение свободного времени, вызванное прогрессом производства и всеобщим занятием полезным трудом, позволит этого достичь. А «тунеядец, который отлынивает от работы и желает жить не работая», «не получит денег-чека

областей и т.д. с возможностью дальнейшего перераспределения в будущем [539]. Характерно, что именно такой порядок действовал традиционно в сельской общине, существовавшей в том числе и у русского крестьянства: земля считалась собственностью общины и периодически перераспределялась между отдельными семьями, «по едокам».
Что же именно должно произво

На практике такое обобществление, пишет Кропоткин в своей записке, должно выражаться в объявлении «всего наличного капитала, разрабатываемого или нет», общей собственностью жителей территории — «группы, областей, страны», — на которой происходит революция. Земля, леса, рудники, фабрики, железные дороги, дома и т.д. передаются при этом непосредственно в распоряжение тех, кто на них работает. С учетом того что эти пользователи или группы пользователей будут изначально находиться в неравных местных условиях, необходимо будет произвести известное выравнивание хозяйственных и трудовых ресурсов «путем взаимного согласования этих групп» на уровне городов, обла

договорился со сторонниками Лаврова о том, что кружок будет распространять в России их журнал «Вперед!». Но уже первый номер «с его статьей о необходимости учиться в университетах — когда молодежь шла в народ», почти «всех возмутил даже в нашем кружке, — вспоминал Кропоткин. — Точно повеяло на нас из могилы, и вообще первым номером все остались очень недовольны» [532]. Но в целом для «чайковцев» было характерно стремление и

что мы теперь делаем, — на эти книжки, пропаганду — на все это деньги найдутся. Богатые, буржуа дадут на это. А вот когда нужно будет вооружить рабочих, чтоб уничтожить буржуа, тогда никто гроша не даст. Вот на это и нужно беречь деньги» [519], — заявил он непрактичным «чайковцам». Скряга этакий… Но пройдут многие годы, и во время Первой русской революции 1905–1907 годов именно анархисты окажутся единственным политическим движением, не получавшим денег от оппозиционно настроенных миллионеров. В то же время у социал-демократов и эсеров, ставивших на тот момент своей целью лишь демократизацию политической системы, нашлось немало спонсоров: Морозов, Высоцкие и другие миллионеры. А анархистам оставалось одно: с револьверами в руках захватывать деньги в банках и почтовых отделениях. Эх, Петр Алексеевич, вот бы им пригодились твои денежки…