Степные рубежи России. Как создавалась колониальная империя. 1500–1800

Попытки российских властей взять под контроль своих непокорных кочевых соседей, наделив фигуру хана большей властью, достигли лишь частичного успеха. Подобная политика часто приводила к обратным результатам, способствуя формированию сплоченной оппозиции, выступавшей против хана, который, как многие считали, продвигал интересы России в ущерб казахам. В других случаях, когда хан принимал решение использовать свою возросшую власть против России, властям приходилось искать помощи влиятельных казахских аристократов и именитых людей.

Как Тевкелев, так и Рычков считали, что для интересов России чрезвычайно важно лишить казахов возможности самим выбирать своих ханов. Их стратегия заключалась в том, чтобы усилить власть хана, подняв его над его народом и создав прямую связь между ханом и российскими властями. В то же время, чтобы хан не стал слишком могущественным и независимым, они настаивали, что его титул не должен стать наследственным [79]. Их взгляды нашли отклик в Петербурге и стали основой российской политики в последующие десятилетия.

Одной из самых ярких черт кочевых обществ была слабость центральной политической власти. На первых порах укрепление власти ханов и других местных правителей было краеугольным камнем российской политики в регионе. В конце концов, Москва и сама была предметом аналогичной политики монголов несколькими столетиями прежде. Превращение московских князей в великих князей Московских, а затем в царей всея Руси было в немалой степени результатом политики золотоордынских ханов. В ситуации, когда русские земли были по-прежнему разделены на множество княжеств под управлением соперничавших друг с другом князей, а администрация Золотой Орды начинала приходить в упадок, ханы сочли более целесообразным опираться на одного русского князя, способного мобилизовать лояльное войско и доставить налоги и дань в ханскую столицу, Сарай. Московские князья с готовностью повиновались, в обмен обращаясь к ханам за помощью против непокорных князей. К началу XVI века, когда Золотая Орда прекратила свое существование, московские князья достигли бесспорной власти над русскими княжествами, соединившимися в единое государство — Московию.

Конечно, упрямство московских чиновников и послов за границей отнюдь не объяснялось исключительно бюрократической негибкостью. Речь шла о чести, престиже и достоинстве, которые Москва стремилась обрести. Честь, впрочем, была продуктом определенной политической культуры, и нет ничего удивительного в том, что взгляды Москвы часто отличались от взглядов ее соседей. Одним из постоянных камней преткновения был христианский обычай московитов снимать головной убор в знак уважения. Мусульманский же обычай требовал, чтобы голова была покрыта. Ряд конфликтов по этому поводу свидетельствует об удивительном упрямстве и бескомпромиссности московитов.

Но к концу XVIII века пленники и те, кто брал в плен, решительно поменялись местами. В то время как русские оказались в сравнительной безопасности, защищенные своей цепью укрепленных линий, все большее число мусульман и язычников, живших по ту сторону границы, становилось пленниками России. Некоторых захватывали силой, многих покупали у посредников, но большинство пришло по своей воле искать новые возможности в русских городах. От всех ожидалось обращение в православное христианство, что позволило бы им остаться в России и получать денежные и прочие выгоды [

Прилагая всяческие усилия, чтобы спасти православных христиан от рабства в землях ислама, российское руководство вместе с тем спокойно смотрело на продажу в рабство неправославных христиан. Ногайцы, в составе московской армии принявшие участие в военных походах в Ливонии, не встречали никаких возражений со стороны властей, когда покупали в Москве немецких и польских пленников.

Те, кого не выкупали, становились рабами, выполнявшими различные обязанности. В Крыму некоторые обрабатывали землю, работали переводчиками и проводниками военных набегов на русские земли. Те, кого продавали на рынках рабов в Османской империи или среднеазиатских ханствах, становились ремесленниками, батраками или домашними слугами. После нескольких лет рабства рабы могли получить от хозяев свободу. По словам русских пленников, выбравшихся на свободу из среднеазиатских ханств в 1670‐е годы, в среднем они оставались в плену около двенадцати лет, после чего они либо получали свободу от своих хозяев, либо выкупались русскими чиновниками или купцами

Хотя военные походы и набеги кочевых армий ассоциируются с образом горящих русских городов и деревень, ни крупномасштабные военные походы, ни мелкие набеги не приводили к беспорядочным поджогам и грабежам. Главной целью всегда был захват пленников, которые, вне зависимости от того, продавали ли их на рынках Каффы, Азова, Бухары и Хивы или возвращали в обмен на выкуп, всегда приносили хороший доход и были самой желанной добычей в набеге или на войне.

Регулярное продвижение российских границ вперед, в открытую Степь, продолжало притягивать тех, кто искал возможностей, недоступных в устоявшемся обществе. Постоянная нехватка рабочей силы в России подтолкнула правительство к закрепощению крестьян, чтобы прекратить отток немногочисленных трудовых ресурсов. Тот факт, что крепостное право в России было законодательно оформлено лишь в 1649 году, очевидным образом отражает экспансию российских границ. В значительной части Западной Европы крепостное право исчезло к XV веку, когда европейские пограничные зоны сгустились до состояния четких границ.

По некоторым подсчетам, в первой половине XVII века было захвачено в плен от 150 до 200 тысяч жителей Московии