Хаски и его Учитель Белый Кот, ТОМ III

Бля, меня сейчас стошнит.

Сюэ Мэн же принял строгий вид и очень серьезно сказал ему:

— На самом деле твой дядюшка-наставник немного… как бы это сказать… расколот.

— Ого! Расколот?

Сюэ Мэн едва заметно кивнул:

— В этом году в канун лунного Нового года ты встретишься с ним. Но ты можешь остаться только до полуночи. Ты должен будешь уйти до наступления первого большого часа.

— Но почему? — малыш напрягся, его широко открытые глаза округлились от любопытства.

— …Если только не хочешь называть его «ваше величество», — пояснил Сюэ Мэн.

— О… — было заметно, что ребенок запутался еще больше. Этот совсем еще невинный, недавно поступивший в школу самый младший личный ученик главы несколько раз озадаченно моргнул, прежде чем снова открыл рот, как будто собираясь задать новый вопрос. Но Сюэ Мэн, похоже, вспомнил о каком-то слишком неприятном событии из своего прошлого и поспешил поставить ребенка на ноги, чтобы освободить руки и помассировать свой лоб. Вид у него был такой, словно он умирает от головной боли.

С тех пор, как его приняли в ученики, мальчик не видел, чтобы наставник выглядел таким огорченным. Подобная реакция вызвала у ребенка еще больший интерес к «расколотому» дядюшке-наставнику, поэтому с детской непосредственностью он продолжил расспрашивать Сюэ Мэна:

— Учитель, а Учитель, а дядюшка-наставник, он…

— Не спрашивай.

— Тогда дед-наставник, он…

— Я запрещаю спрашивать об этом.

— А дед-наставник и дядюшка-наставник…

— Возвращайся к себе и переписывай книги!

— У-у, Учитель, вы такой жестокий…

Поздравительная песнь закончилась, но еще можно было увидеть, как во вспышке золотого света на зов Чу Ваньнина явился светоносный бумажный дракон. Два человека вскочили на его хребет и, оседлав ветер, умчались вдаль…

Позже в парчовом футляре Сюэ Мэн обнаружил два письма, написанные очень похожими почерками. Одно — от Чу Ваньнина, а другое — от Мо Вэйюя.

Письмо Мо Вэйюя было очень длинным. Он писал о всевозможных событиях, произошедших с ними за это время, а также о многих секретах, которые скрывал от него в прошлом. Также он пояснил, что из-за того, что раньше им было неизвестно, что мир думает на их счет, они не хотели опрометчиво появляться на людях и тянуть Пик Сышэн за собою на дно. Что касается этого нового Лунчэна, он выкован им и Чу Ваньнином из материалов, которые они, пустив в ход все доступные средства, собирали в течение последних нескольких месяцев. Возможно, теперь он сможет снова его использовать.

Письмо Чу Ваньнина было намного короче и состояло всего из нескольких аккуратно написанных строк

Ухватив палочками кусок жареного мяса, Мо Жань улыбнулся так, что его глаза изогнулись полумесяцами, и со смехом сказал:

— На самом деле это и правда моя вина.

— А?

— Я действительно не хочу возвращаться.

— Боишься, что он будет винить тебя?

— Не-а, — Мо Жань рассмеялся и, коснувшись своего носа, продолжил, — я боюсь, что он будет звать меня «матушка-наставница».

Чу Ваньнин: — …

Глаза Мо Жаня были очень нежными и такими угольно-черными, что в этот час немного отсвечивали фиолетовым. Однако этот пурпурный отблеск никак не повлиял на мягкость и доброжелательность его взгляда. Вздохнув, он посетовал:

— Крепко же в нас это сидит: от рождения и до смерти обращаться к человеку в соответствии с его статусом в семье.

— Ешь!

Мо Жань тут же послушно опустил голову и принялся за еду. Казалось, что в этот момент у него на макушке выросла пара мохнатых пушистых собачьих ушек, которые мягко и покорно опустились вниз.

«Под яркой луной навещаю старого друга, тлеет фитиль, расцветая красным цветком на наших лицах.

Одним прекрасным утром юный феникс заплакал по весенней заре, на бескрайних просторах родной земли воцарился мир и покой.

Спрятанным в детстве вином не утолить жажду государя, годы спустя вернусь и встречу своего брата.

Зачем людям вечно идти по жизни вместе? Издалека свою тоску отправляю с весенним ветром».

«Уважаемый глава, Юйхэн чувствует угрызения совести, поэтому стыдится встретиться с вами. Впереди длинная дорога, пожалуйста, берегите себя. В рукоять Лунчэна инкрустирован цветок ночной крабовой яблони, который может сопровождать уважаемого главу всю жизнь. Если когда-нибудь вам нужно будет использовать мои ничтожные силы и способности, Юйхэн всегда в вашем распоряжении»

Оказывается, в глазах наивного ребенка любое горе можно переписать. Постепенно все станет восприниматься легче, а их ненависть, любовь и разлука со временем превратятся в легенды этого свободного мира рек и озер, которые снова и снова будут пересказывать сказители под старой софорой.

Используя взлеты и падения ваших судеб, ваши жизнь и смерть, славу и позор, они смогут выжать из слушателей две-три слезинки, одобрительные возгласы и аплодисменты.

Судный день, с его смутой и тревогами, остался в прошлом.

Много лет спустя там, где сегодня утром лилась кровь… возможно, распустятся новые цветы сливы.

Постепенно все больше отдаляясь.

Возвращайся домой. Ваньнин.

Ты должен верить мне.

Со мной ничего не случится. Я всегда буду рядом с тобой.

Вечно».

Учитель, не волнуйся, это я.

Я все еще существую.

Был и всегда буду.

Поэтому… возвращайся. Не оставайся здесь.

Поверь, со мной все будет хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы вновь увидеть тебя и быть рядом с тобой.

Я буду ждать тебя в другом мире».