Последняя из единорогов

Мы далеко не всегда те, кем кажемся, и почти никогда те, какими себя намечтали.

Должно быть, на прутьях клетки также лежало некое заклятие, ибо они непрестанно и злобно перешептывались скрежещущими тарабарскими голосами. Тяжелый замок хихикал и поскуливал, как обезумевшая обезьянка.

– Единственная веревка, способная ее удержать, – сказала она, – это та, которой древние боги связали волка Фенрира. И сделана она была из дыхания рыб, птичьей слюны, женской бороды, мяуканья кошек – и чего еще? Я-то помню – корней гор.

Куда бы ни попадала единорог, она искала свой народ, но и следа его не находила, и во всех языках, какие слышала на пути, для него не осталось даже названия.

Поколение за поколением, равно и волки, и кролики, охотились и любились, и производили потомство, и умирали, а поскольку единорог ничего этого не умела, она не уставала наблюдать за ними.

Имя твое – колокол златой, что в сердце у меня подвешен[7]. Чтобы назвать его только раз, я бы тело мое разбил на куски

буйные сны, выросшие из зернышка правды.

убийственный запах железа обращал ее кости в песок, а кровь в дождевую воду.

– Ты должна верить мне, девочка. Я всегда знаю, что делаю, – в этом моя беда. Повтори жителям деревни сказанное мной.

– Ты должна верить мне, девочка. Я всегда знаю, что делаю, – в этом моя беда. Повтори жи‍