Умник

Корантен давно понял, что приятель влюбился в его сестру.
— Будь я мусульманином, я бы тебе ее отдал, — прибавил он великодушно.
— Может, примешь ислам ради такого дела?

Право каждого — решать, на чьей ты стороне.

— Слу­шай, Энцо, мне бы тоже хо­те­лось, что­бы Арья вы­бра­ла тебя, но увы! Не ве­шать­ся же те­перь!
Ко­ран­тен дав­но по­нял, что при­я­тель влю­бил­ся в его се­стру.
— Будь я му­суль­ма­ни­ном, я бы тебе ее от­дал, — при­ба­вил он ве­ли­ко­душ­но.
— Мо­жет, при­мешь ислам ради та­ко­го дела?
Оба рас­сме­я­лись.

в лю­бви не­мно­го слад­ко­го си­роп­чи­ка не по­ме­ша­ет.

Пра­во каж­до­го — ре­шать, на чьей ты сто­ро­не.

Если бы то­гда Кле­бе­ру пред­ло­жи­ли дру­го­го, нор­маль­но­го бра­та вме­сто Ум­ни­ка, он бы от­ка­зал­ся.

— Не надо, он не со зла, — вмешался Клебер.

— Я застрелю ее из левольвера!

У Энцо было свое тайное убежище — большая тетрадь в клетку. Там он укрывался от всех.

— Слушай, хватит есть из банки. Противно смотреть!

— Зато по-молодежному.

Право каждого — решать, на чьей ты стороне.