Пятница, или Тихоокеанский лимб

Теперь я знаю: проблема здесь не в том, чтобы просто выжить. Просто выжить — значит умереть. Нет, нужно терпеливо и неотступно строить, приводить в норму, сообразовывать друг с другом вещи и явления.

Один лишь сон позволяет перенести нескончаемое ночное одиночество, для того-то он, как видно, и существует.

– Внезапно он замер и пронзил Робинзона строгим взглядом. – Крузо! – сказал он. – Послушайте меня: берегитесь непорочности! Непорочность – язва души!

Мои слова, вероятно, кажутся вам пустой болтовней, – заметил ван Дейсел. – Но именно в этом и кроется высшая мудрость тара: карты никогда не толкуют нам грядущее ясно и определенно. Вообразите себе, какое смятение вызвало бы точное предсказание будущего. Самое большее, что нам дано, – смутно его провидеть. Мое толкование в некотором роде зашифровано, но ключом к шифру явится сама ваша последующая жизнь. Каждое событие в ней откроет вам истинность того или иного из моих предсказаний.

Робинзон восхищался живостью ума молодого человека, в остальном вполне ограниченного. Он опять убеждался в том, что ум и глупость вполне могут сосуществовать в одной и той же голове, не мешая друг другу, как никогда не перемешиваются вода и масло, налитые в один сосуд.

Вам, низвергнутому с сияющих высот Солнечного города, грозит смертельная опасность. Мне не терпипгся – хотя и боязно – увидеть, какая карта выпадет вам дальше. Если знак будет слабый, значит, истории вашей конец…
Робинзон насторожился. Ему почудилось, будто к дьявольской симфонии разбушевавшегося моря и ветра добавились человеческий голос и лай собаки.

Итак, прошло, если быть точным, двадцать восемь лет, два месяца и девятнадцать дней.

«Не растрачивай попусту время – это материя, из коей состоит жизнь».

Клепсидра заговорила прежним мерным языком капель, и самозабвенный труд Робинзона вновь заполонил небо и землю Сперанцы

Робинзон станет сказочно богат в тот миг, когда полностью сольется со Сперанцею.