Историки Рима

Такие характерные черты анналистического жанра, как романоцентристская и патриотическая точка зрения, как любовь к риторическим прикрасам, общий морализующий тон и, наконец, даже такая деталь, как предпочтение летописной формы изложения событий, — все это мы можем в большей или меньшей степени найти у любого представителя римской историографии, вплоть до последних десятилетий существования римского государства. Конечно, все сказанное отнюдь не может и не должно рассматриваться как отрицание какого бы то ни было развития римской историографии на протяжении столетий. Это — явная нелепость. Так, например, нам хорошо известно, что возникали даже новые историко-литературные жанры, как, скажем, жанр исторических биографий. Однако авторы произведений подобного рода по своим принципиальным установкам — а о них и идет речь! — все же значительно ближе к художественно-дидактическому направлению, чем к тому, которое было представлено именами Фукидида и Полибия.

И, наконец, выше было сказано, что оба направления (или тенденции) античной историографии — на сей раз в достаточно модифицированном виде — существуют даже в современной науке. Конечно, это утверждение никак нельзя понимать в буквальном смысле. Но спор, начавшийся более ста лет тому назад, о познаваемости или непознаваемости исторического факта, о наличии или отсутствии закономерностей исторического процесса, привел в свое время к выводу (широко распространившемуся в буржуазной историографии) об описательном характере исторической науки. Последовательное развитие подобного вывода, несомненно, сближает историю с искусством и может считаться своеобразной модификацией одного из охарактеризованных выше направлений античной историографии.

Исторический труд Ливия приобрел огромную популярность и принес славу своему автору еще при его жизни. О популярности труда свидетельствует хотя бы факт составления краткого перечня содержания. Существовали, видимо, и сокращенные «издания» огромного произведения (об этом упоминает, например, Марциал). Бесспорно, что еще в древности исторический труд Тита Ливия стал каноническим и лег в основу тех представлений о прошлом своего родного города и своего государства, которые получал всякий образованный римлянин.

Как же понимал сам Ливий задачу историка? Его profession de foi изложена в авторском вступлении ко всему труду: «В том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамлении величественного целого; здесь и для себя, и для государства ты найдешь, чему подражать, здесь же — чего избегать». Но если дело истории — учить на примерах, то примеры, несомненно, следует выбирать наиболее яркие, наиболее наглядные и убедительные, действующие не только на рассудок, но и на воображение. Такая установка сближает — по общности стоящих задач — историю и искусство.

Все это свидетельствует о том, что на протяжении многих лет в римском обществе шла долгая и упорная борьба против иноземных влияний и «новшеств», причем она принимала самые различные формы: то это была борьба идеологическая (теория упадка нравов), то — политические и административные меры (senatus consul turn о вакханалиях, высылка философов из Рима), но, как бы то ни было, эти факты говорят о «защитной реакции», возникавшей иногда в среде самого римского нобилитета (где эллинистические влияния имели, конечно, наибольший успех и распространение), а иногда и в более широких слоях населения.

В чем заключался внутренний смысл этой «защитной реакции», этого сопротивления?

Пока были живы эти нормы и максимы древнеримской полисной морали, проникновение чужеземных влияний в Рим шло вовсе не просто и не безболезненно. Наоборот, мы имеем дело с нелегким, а временами и мучительным процессом. Во всяком случае, это была не столько готовность к приятию эллинистической, а тем более восточной культуры, сколько борьба за ее освоение, вернее даже, преодоление.

Достаточно вспомнить знаменитый процесс и постановление сената о вакханалиях (186 г.), по которому члены общин поклонников Вакха, — культ, проникший в Рим с эллинистического Востока, — подвергались суровым карам и преследованию. Не менее характерна деятельность Катона Старшего, политическая программа которого основывалась на борьбе против «новых гнусностей» (nova flagitia) и на восстановлении древних нравов (prisci mores). Избрание его цензором на 184 год свидетельствует о том, что эта программа пользовалась поддержкой определенных и, видимо, достаточно широких слоев римского общества.