Тысяча акров

Роуз оставила мне загадку, которую я так и не смогла решить: как относиться к тем, кто причинил нам боль, и не раскаивается, и, более того, даже не видит причин для раскаяния?

И не простила то, чего нельзя прощать, ибо прощает только тот, кто не может вынести правду – а я смогла!

Будущее давило сверху как чугунная крышка, прошлое же растекалось под ногами бесформенной корчащейся массой, потому что основа, на которой все держалось, рассыпалась в пыль: ревность и алчный эгоизм сестры – вот все, что я получила в ответ на свою нелепую любовь.

Вернулось знакомое стремление скопить добродетель про запас, на будущее.

Вряд ли во мне, обычно такой нерешительной и боязливой, можно было предположить скрытого бунтаря, но именно я пошатнула основы в нашей семье, приготовив китайское блюдо по рецепту из раздела «Меню на сегодня» в ежедневной демойнской газете.

Зачем уверенность, когда есть внутренний покой.

Порой, думала я, приходится опуститься вниз, чтобы увидеть что-то важное… Не все находится на поверхности.

Овчарка удерживала на носу спичечный коробок, подкидывала его в воздух и ловила зубами. Терьер делал сальто назад. Колли приносила домочадцам вещи из их комнат, подбирала с пола мусор и выбрасывала его в ведро, если ей велели «навести порядок». Но интересней всего было смотреть, когда собаки одновременно, как на параде, шагали, ложились, сидели, снова ложились и переворачивались по команде хозяина.

Вспомнилась история, которую рассказал мне как-то один из друзей отца, Джим: когда в наш округ провели электричество, вся их семья собралась на кухне, чтобы первый раз торжественно включить свет и вступить в новую эру (бензинового генератора, как у моего деда, у них не имелось). Щелкнул выключатель, и первое, что сказала мать, было: «Какое же все грязное!»

Аспирин не помогал, череп распирало от головной боли.