Идиотам просьба не беспокоиться

Правда была ужасной. От нее плохо пахло. Как в плохих боевиках: если ты узнаешь правду, тебе затыкают рот. Или как в жизни: как только ты начинаешь въезжать, что происходит на самом деле, ты сам себе затыкаешь рот. Навсегда.

Люди жалуются на то, что им приходится делать одно и то же, изо дня в день кушать одно и то же, носить одну и ту же одежду, но думать об одном и том же они считают вполне нормальным.

Женщины лучше мужчин. Они переживают по пустякам, из-за затяжек на чулках, тяжелых чемоданов, пьяных ирландцев в общественном транспорте, они боятся пауков и мышей, но когда дело касается чего-то по-настоящему страшного, они действуют решительно и хладнокровно. Страдания, боль, медленное умирание – женщины переносят тверже мужчин

И так было всегда. Гильгамеш гневался. Яхве гневался.
Моисей гневался тоже. Фараон был вне себя от ярости. Электра пылала гневом.
Эдип бурлил яростью. Ронин безумствовал и ярился. Гамлет был раздражен
донельзя. Орландо дымился от злости.
Проблема была в Небесах… Карма. Кишмет. Судьба. Фатум. Рок. Парки.
Мойры. Норны. Намтар. Провидение. Фортуна. Удача. Великий космос. Аллах.
Господь Бог. Книга судеб. Слова-слова.

Неизменный закон всех вечеринок в большой компании: самьй противный гость всегда уходит последним. Самые безнадежные зануды и идиоты никогда не посмотрят на часы в одиннадцать и не скажут: «Все уже поняли, что я патологически не способен к нормальному и полноценному задушевному общению, так что я еду домой». Нет, они будут сидеть до трех, четырех, пяти, до шести утра, пока в доме хозяина не закончатся сигареты. Хотя, может быть, они правы. Все самое странное и интересное происходит всегда под конец.

Одно из преимуществ зрелого возраста
заключается в том, что тебе с каждым годом все больше и больше плевать на
мнение остальных.

Все происходит так: либо ты вообще ничего не добиваешься и держишься исключительно за счет злости, ненависти, раздражения или любого другого токсина, который помогает тебе держаться, либо ты кое-чего добиваешься, но потом долго исходишь говном и пребываешь в тягостных размышлениях, сколько еще это продлится – эта борьба за место под солнцем, – и есть ли у тебя истинные друзья, а не только подлые завистники.

Люк, инженер по звуку, относился ко
всякому звуку с таким безграничным уважением, что сам большей частью молчал.
А если он все-таки раскрывал рот, то ничего умного не говорил, лишний раз
подтверждая, что молчание не есть признак мудрости.

Сначала ты веришь,
что жизнь - штука волнующая и прекрасная, потом начинаешь думать, что это не
так, а потом понимаешь, что жизнь действительно хороша, но не для тебя.

Однажды, поддавшись минутной слабости, он даже устроился на работу и проработал два месяца, но легче ему не стало.