Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс

— Так, Сладков, тебя первым вызовут. Получишь, тебе пожмут руку, сфотографируетесь, ну и ты должен произнести несколько слов. Есть что сказать?
— Конечно, есть. Я скажу: Борис Николаевич, не останавливайте, пожалуйста, войну, мне еще нужно мягкую мебель домой купить.

Моя койка в палате самая дальняя, у окна. Дверь по диагонали. Отворена. В щель просовывается рыжая голова. Это ж Шевчуков Витя. Как нашел? Приятель мой. Майор. Как бы медицинской службы. Должность у него редкая. Пациенты на Шевчукова никогда не в обиде. Он начальник гарнизонного морга. Я слабо реагирую:
— Витек, ты ко мне как друг или по работе?

глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров уже уехал в Цхинвал. На такси, прямо из Кисловодска, из дома отдыха. Таймураз — мужчина! Несколько лет назад он был председателем правительства республики. И его дети, мальчик и девочка, попали в заложники — в школе, в Беслане. Для переговоров с бандитами приехал Руслан Аушев, бывший президент соседней Ингушетии. Узнав, что дети Мамсурова тоже в школе, предложил:
— Таймураз, я выведу их.
Как бы я повел себя в той ситуации? Не знаю… Мамсуров отказался.
И его дети спаслись! Мальчика выбросило в окно взрывной волной. Девочку нашли в спортзале, последней в ряду живых. Дальше лежали уже мертвые дети. Вот так.

почему, когда людям лгут, они верят. А когда показывают правду, они абсолютно уверены, что для них «крутят кино».

Вот так и лежал я в госпитале, чувствуя себя все лучше и лучше. Пока однажды утром не включил телевизор. «Сегодня Волгоград прощается с Героем России майором Ветчиновым, погибшим…» С заваленного венками портрета на меня спокойно, почти равнодушно смотрел Ротный. Он все-таки умер. А я… Скотина я, просто скотина. Уехал и не вывез его. Оставил одного под кустом.

Так. Понятно. Увязли. Грузины еще не сдались. У меня-то была мыслишка: приедем утром на высоту, а там… Народный ансамбль из Тбилиси, «Иверия»! И рог с вином! Кланяются нам грузины в пояс, кланяются! «Извините, это не мы по вам стреляли. То есть мы, но мы обознались. Думали это из Бур­кина-Фасо. А это вы, российские солдаты. Извините». И давай нас вином поить! И давай танцы танцевать! Да… «Все не так, ребята».

Пехота ликует. За-дол-бала грузинская авиация! Солдаты тычут автоматами, пальцами — то в кусты, то в небо.

— Сбили!

— Сбили пидора!

И я радуюсь, как ребенок! Сбили-таки грузина! Вздумали воевать против России! Сейчас-то опомнятся!

— Парашют! Парашют!

— Летчик!

Метрах в трехстах от дороги в небе качается парашют. Видно, как летчик мечется в стропах, дергается, пытаясь отвернуть от нашей колонны. А как? Купол-то у него не управляемый. Ты теперь наш, голуба. Под пилотом на веревке болтается упаковка НЗ.

в Цхинвале враг настоящий. Неожиданно дерзкий, напористый. Словно у них там, под Тбилиси, в секретных шахтах ядерные ракеты. Словно это они брали Берлин, рубились и побеждали на Калке, на Бородинском поле, на Курской дуге, в Сталинграде. Словно это они нас веками защищали, а не мы их! От персов, турок, белоканских лезгин… Ладно…

Светает. 8 августа. Едем. Чем ближе к «дырке»[7], тем больше на обочинах боевой техники. Сломана? Видимо да. Обгоняем танковые колонны. Силища прет! Ща как навернем, одна пыль останется! Грузия посмела напасть! Белены объелись? Потанцуйте, ребята, попейте вина! Не надо вое­вать!

Теперь в России молодых людей, почувствовавших запах крови, тысячи. Они должны были убивать, чтобы выжить. Ош, Карабах, Абхазия, Таджикистан, Южная Осетия, Северная Осетия с Ингушетией. Где только наши не поучаствовали… Но! Солдат, единожды посланный на войну, остается в окопах насовсем, домой возвращается лишь его оболочка. Для окружающих он — живая мина замедленного действия. Когда она бахнет? Одному Богу известно.