Мария Каменкович

не торопись выносить смертный приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь только за собственную безопасность

Слова Тома помогли хоббитам заглянуть в сердца деревьев и их помыслы, зачастую темные и непостижимые, полные ненависти ко всему, что свободно ходит по земле, что грызет, ломает, рубит и жжет — ко всем убийцам и захватчикам.

Сауроновой скверны до конца выкорчевать не удастся никогда. Не удастся и вернуться к тому, что было прежде… Однако нам выпало жить именно в эти дни. Вперед же — в путь, который мы избрали!

Я боюсь просидеть всю жизнь под замком, боюсь дождаться дня, когда усталость и годы примирят меня с тюрьмой, когда надежда совершить великое исчезнет, забудется и перестанет волновать сердце.

Теоден разрешает вам войти. Но оружие, включая посох, придется оставить у порога под присмотром привратников.

Ты можешь оградить себя стеной и запереться от этого мира, но самого мира тебе не запереть.

Саруману ясно было показано, что его голос утратил прежнюю власть над душами. Нельзя быть и тираном и советчиком одновременно. Когда замысел созрел, его уже не скроешь. Саруман угодил в западню: он попытался изловить свои жертвы по отдельности на глазах у них самих!

Старческая несмысленность? – переспросил Гэндальф. – О нет! Ты упокоишься в могиле прежде, нежели выживешь из ума, о Повелитель! Ты сумел выгодно использовать даже собственную скорбь. Неужели ты думаешь, я не понял, ради какой цели ты битый час расспрашивал о столь важных вещах того, кто знает гораздо меньше, чем я, а ведь я сидел рядом!

И тут в сердце ему хлынула радость. Он поднял меч высоко над головой – и запел. Лезвие ослепительно засверкало на солнце, и все головы повернулись на блеск. Но что это? На мачте флагманского корабля, уже подходившего к причалу, медленно разворачивалось тяжелое черное знамя, но на черном поле цвело Белое Древо Гондора, и ствол его окружало семь звезд, а над ветвями сверкала корона! Герб Элендила! Вот уже много веков ни один правитель не осмеливался поднять знамени с этим гербом! Звезды горели на солнце ослепительным огнем – Арвен, дочь Элронда, не пожалела на них драгоценных каменьев; и так же ярко, если не ярче, сияла на черном корона из золота и мифрила.
Так на крыльях морского ветра возвратился в королевство Гондор с Тропы Мертвых Арагорн, сын Араторна, Элессар, наследник Исилдура. Ликование роханцев вырвалось наружу торжествующими криками, взрывами смеха и звоном оружия. Над городскими стенами взвился клич фанфар, и на Башне разом зазвонили все колокола. Только рабы Мордора, оцепенев от недоумения, никак не могли понять, что за великое колдовство превратило их собственные корабли во вражеские; и черный страх пал на них, ибо они поняли, что судьба окончательно отвернулась от них и приговорила к смерти…
Воины Имрахила гнали на восток разбитые, перемешавшие