Мари Дарьесек

Быть здесь — уже чудо.
Рильке. Дуинские элегии

«Если бы только любовь распустилась для меня до того, как я уйду; если бы я могла написать три прекрасные картины, я бы упокоилась с радостью, с цветами в волосах».

Нас меняют те, кого мы встречаем. Каждый вписывает свою страницу. Мы учимся говорить словами, которыми одаривают нас те, кого мы любим.

Я чувствую в се­бе мягкую, дрожащую нить, трепет и биение крыльев, ждущих чего-то. Когда я буду по-настоящему способ­на к творчеству, я изображу это

По крайней мере на картинах у нее, обнаженной, вид всегда радостный.

Вещи тех, кто умер, рядом с нами замирают, печальные и бестолковые.

«О, мы считаем годы, но то здесь, то там сами вычеркиваем страницы своей жизни, останавливаем­ся, начинаем снова, хватаемся то за одно, то за другое… А ведь происходящее с нами настолько слито в единое целое, всё связано, всё множится, растет и обретает форму… и, в сущности, нам остается только быть здесь: просто, уверенно существовать, как существует земля, — принимая смену времен года, она несется сквозь пространство, не желая себе иного места, кроме этого средоточия сил и взаимодействий, где звез­дам так спокойно».

ее могила ужасна. Она находится в Ворпсведе, пряничной туристической деревушке. В эдаком Барбизоне (1) Северной Германии. Памятник для нее сваял Берн­гард Хётгер, друг Паулы.

«Это глупо. Люди созданы не для того, чтобы все время работать, а для того, чтобы наслаждаться жизнью, чтобы оставаться чис­тыми и восприимчивыми».

Рильке — мужчина, который не любит других мужчин (за исключением Родена: с его принадлежно­стью к мужскому полу Рильке мирится, ведь тот — скульп­тор и статуя, тотем). Рильке любит женщин и женскую компанию. В ее отсутствие — одиночество. Но в мыслях об одной или сразу о двух женщинах.