Александра Соколинская

Ричард рассказал, как о его окно билась влетевшая пчела. Утром она лежала на подоконнике полумертвая. Он налил рядом немного воды. Она не пошевелилась. Тогда он капнул меда. Длинный хоботок развернулся, и через десять минут весь мед исчез. Пчела стала блестящей, ярко-черной, глаза замерцали, и внезапно она стрелой умчалась в солнечный день.
Назад, домой, к моему саду.

Томас Мор, любивший это растение, писал: «Что до розмарина, я позволил ему украсить собой все стены сада, но не потому, что его любят пчелы, а потому, что это растение, посвященное воспоминаниям, а значит, дружбе. Если у кого-то есть веточка, все ясно без слов».
Растение было частью букета Офелии: «Вот розмарин — это для памятливости». Позолоченный и украшенный лентами, он появлялся на свадьбах, а также его ветку вкладывали в руки мертвым.
По легенде, эти цветы были белыми до того дня, как Дева Мария решила высушить на кустах свое одеяние, окрасив их в небесно-голубой оттенок.
«Где цветет розмарин, там правят женщины». Много лет назад на острове Патмос старушка, на чьей крыше я спал, выстирала для меня одежду и надушила ее диким розмарином, собранным в холмах. В древней Греции молодые люди носили в волосах венки из розмарина, чтобы стимулировать ум; возможно, симпосии тоже были пропитаны ароматом этих цветов.

Более того, свободная воля не совпадает ни с одним из наших личностных свойств или характеристик — и самоанализ быстро доказывает, что она зависит от нас не в большей степени, чем законы физики. Фиксируемые волевые акты, к какому бы типу они ни относились (преднамеренные, автоматические или вероятностные), спонтанны, мы не можем их проследить и найти их первоисточник в нашем сознании.

Распространенное определение свободы воли строится на двух допущениях: 1) в прошлом мы могли бы повести себя иначе; 2) в настоящем мы отвечаем за наши мысли и осознаем свои действия. Однако, как мы скоро увидим, оба эти допущения ложны.

Недавно в ходе одного исследования регистрация сигналов коры головного мозга показала, что по активности всего-навсего 256 нейронов можно с 80%-ной долей вероятности предсказать движение за 700 миллисекунд до того момента, когда человек принял такое решение4.

Недоедающие, которые усиленно питаются — увы, ­безрезультатно. Переевшие — и неспособные есть.

На своем пути река фиксирует мир и возвращает его сверкающим и таинственным. Реки пронизывают наши цивилизации, как нити бусинки, и трудно вообразить себе эпоху, которая бы не ассоциировалась с великим водным путем.

отличие от озера или моря, у реки имеется направление, и в его непреложности есть нечто успокоительное, особенно для тех, кто отчаялся отыскать верный курс.

Но река движется как через время, так и через пространство. Реки сформировали облик нашего мира; в них заключены, как выразился в «Сердце тьмы» Джозеф Конрад, «мечты мужчин, семена республик, зачатки империй». Они неизменно манили к себе людей и потому несут, подобно мусору, отвергнутые свидетельства прошлого.

Грядущий конфликт выдавал себя лишь отдельными сполохами, однако его угроза ощущается необычайно сильно