Никита Смирнов

6 августа 1945 года.

1. Госпожа
ТОСИКО САСАКИ
служащая отдела кадров Восточноазиатского завода жестяных изделий, обернулась, чтобы поговорить с девушкой за соседним столом.

2. Доктор
ТЕРУФУМИ САСАКИ
молодой хирург, шел по больничному коридору с образцом крови для теста на реакцию Вассермана в руках.

3. Отец
ВИЛЬГЕЛЬМ КЛЯЙНЗОРГЕ
немецкий священник, лежал на раскладушке в доме миссии иезуитов и читал религиозный журнал.

4. Госпожа
ХАЦУЁ НАКАМУРА
вдова портного, стояла на кухне и наблюдала из окна, как сосед сносит собственный дом.

5. Доктор
МАСАКАДЗУ ФУДЗИИ
владелец частной клиники, устраивался на ее террасе, чтобы почитать газету.

6. Преподобный
КИЁСИ ТАНИМОТО
пастор Хиросимской методистской церкви, остановился у дверей богатого дома в пригороде Кои и приготовился разгружать свою тележку.

Сто тысяч человек
были убиты атомной бомбой. Эти шестеро остались в живых.

Джон Херси рассказывает о том, как им удалось выжить и что случилось с ними после разрушения Хиросимы.

И, словно природа сама защищала человека от его изобретений, репродуктивные функции у многих людей на какое-то время были нарушены: мужчины стали бесплодными, у женщин случались выкидыши, менструации прекратились.

Поэтому категория людей, к которой принадлежала Накамура-сан, стала называться более нейтрально — «хибакуся», что буквально означает «люди, подвергшиеся воздействию взрыва». На протяжении более чем десяти лет после бомбардировок хибакуся жили в экономической неопределенности, в первую очередь потому что японское правительство не желало обременять себя моральной ответственностью за чудовищные действия победоносных Соединенных Штатов. Хотя вскоре стало ясно, что многие хибакуся страдали от последствий воздействия бомб, отличных по своей природе и степени от того, чему были подвержены выжившие в ужасающих напалмовых бомбардировках Токио и других точек, правительство не принимало никаких специальн

Она не была религиозной, но жила в культуре, испытывавшей давнее влияние буддийской веры в смирение как способ ясно видеть; как и других граждан, ее наполняло глубокое чувство бессилия перед лицом государственного аппарата, необычайно властного со времен реставрации Мэйдзи в 1868 году; а тот ад, свидетельницей которого она стала, и окружавшие ее ужасные последствия настолько выходили за пределы человеческого понимания, что невозможно было думать о них как о деле рук презренных людей, таких как пилот «Энолы Гэй» [31], или президент Трумэн, или ученые, создавшие бомбу, — или, чтобы далеко не ходить, японские милитаристы, поспособствовавшие развязыванию войны.

Она не была религиозной, но жила в культуре, испытывавшей давнее влияние буддийской веры в смирение как способ ясно видеть; как и других граждан, ее наполняло глубокое чувство бессилия перед лицом государственного аппарата, необычайно властного со времен реставрации Мэйдзи в 1868 году; а тот ад, свидетельницей которого она стала, и окружавшие ее ужасные последствия настолько выходили за пределы человеческого понимания, что невозможно было думать о них как о деле рук презренных людей, таких как пилот «Энолы Гэй» [31], или президент Трумэн, или ученые, создавшие бомбу, — или, чтобы далеко не ходить, японские милитаристы, поспособствовавшие развязыванию войны. Бомбежка казалась почти стихийным бедствием — а значит, ей просто не повезло, и такова ее судьба (с которой надлежит смириться) — страдать.