Аркадий Бабченко

В этом полку многообещающие слова десантника оправдались в полном объеме. «Кто летит быстрее мухи? Это духи, духи, духи…» Ну да, били. А куда деваться? Армия

пьяного старшины-десантника, встретила меня многообещающими словами:
— Ну что, обмороки, вот вы и в армии… Кто в рыло хочет?
Начало мне сразу не понравилось

Первые две недели я думал, что умру.
Впоследствии я понял, что по армейским меркам это был рай

Длинный, бегом, падла, у меня вас тридцать камер…» Спать нельзя. Курить нельзя. Лежать нельзя. В туалет нельзя. Только сидеть и думать о своем проступке

Восстановился в институте. Доучился. Сдал экзамен. Получил диплом бакалавра юриспруденции по гражданскому праву. Как сказал мой хороший знакомый Денис Бутов, закончивший институт примерно таким же макаром (ушел со второго курса юрфака, а восстановился на третьем бухучета): «Бухгалтер, етитна кошка! Не завидую той фирме, что возьмет меня на работу».
Так вот и я: юрист, етитна кошка!
Получил диплом, пришел домой, сел в кресло, включил телевизор и узнал, что началась вторая чеченская…
Когда дембельнулся второй раз, написал статью о том, что видел. Отнес ее в несколько газет. После чего из одной мне позвонили и предложили поработать военным корреспондентом.
Чем до сих пор и занимаюсь.
Эта книга — не автобиография, хотя процентов восемьдесят или девяносто написанного происходило именно со мной и именно так. Но все же это художественное произведение. Где-то я писал от первого лица, где-то от третьего, где-то называл героя своим именем, где-то — придуманным специально для него. Почему? Не знаю. Так писалось. Я не придавал этому значения.
Просто эта книга не задумывалась именно как книга. Это не литература. Не творчество.
Это — реабилитация.

Когда дембельнулся второй раз, написал статью о том, что видел. Отнес ее в несколько газет. После чего из одной мне позвонили и предложили поработать военным корреспондентом.
Чем до сих пор и занимаюсь.
Эта книга — не автобиография, хотя процентов восемьдесят или девяносто написанного происходило именно со мной и именно так. Но все же это художественное произведение. Где-то я писал от первого лица, где-то от третьего, где-то называл героя своим именем, где-то — придуманным специально для него. Почему? Не знаю. Так писалось. Я не придавал этому значения.
Просто эта книга не задумывалась именно как книга. Это не литература. Не творчество.
Это — реабилитация

На взлетке постоянное движение. Кто-то прилетает, кто-то улетает, раненые ждут попутного борта, около фонтанчика с водой толпятся люди. Каждые десять минут на Чечню уходят набитые под завязку штурмовики и возвращаются уже пустые. Вертушки греют двигатели, горячий ветер гоняет пыль по взлетке, и нам страшно.

Пидоры, — говорит Кисель. — Все они пидоры.
— Да, — говорю я.
— Пидоры, — соглашается Вовка

Я тушу сигарету, ложусь на спину и закрываю глаза.
— Кисель, — говорю я, — ты обещал мне дать аккорды «Старого отеля» Агузаровой.
— Записывай

Город плывет в море ночных огней… Здесь Аm… Город живет счастьем своих людей… Dm, E, Am. Старый отель, двери свои открой. Старый отель, в полночь меня укрой…
Я записываю