Исаак Шрайбер

Где-то был человек, который тревожился о нем и был в отчаянии от всего, что произошло, человек, говоривший, что любит его… Твоя Рут! Твоя Рут! Боже мой, подумал он, – твоя Рут! Твоя!.. Это казалось почти невозможным. Твоя Рут. Разве принадлежало ему что-нибудь до сих пор? Что принадлежало ему до сих пор? Несколько флаконов духов, десяток кусков мыла и вещи, которые он носил. А теперь у него есть человек? Целый человек? Тяжелые черные волосы, глаза…

Когда нет ссор, значит, все скоро кончится.

Не страшно, – сказала она. – Пока жив друг – ничто не страшно.

Это были почти сплошь интеллектуалы – самые неприспособленные.

Демократию сменила демагогия.

Древнегреческие герои плакали куда больше, чем современные сентиментальные дуры. Греки знали, что горе подавлять не следует.

чем больше пустяков считаешь везением, тем чаще тебе везет.

Диктаторы не сходят с ума, – сказал Керн.
– Конечно, нет. – Фогт поднялся и улыбнулся. – Но они и не становятся разумными.

– Вот видишь, Франсуа, – сказал чиновник, сидевший за столом. – Стоит ли так волноваться по любому поводу? Еще наживешь воспаление желчного пузыря!

Керн резко привстал на постели, вырываясь из черного, сумбурного сна, и прислушался.