Елизавета Овсянникова

Он был достойно вознагражден за свою преданность стране и взял с собой в отставку свои горести и раны — единственные выгоды, которые достаются обычно честным людям, повинным в том, что они трудились для родины, забывая о себе

Их главным образом интересовало зрелище, столь привлекательное для толпы и льстящее ее самолюбию, — зрелище повергнутого в прах человека, долго и гордо стоявшего во весь свой рост

Мне надо было попасть к тебе не теряя времени. Я поступил так, как принято в политике и на море при встречном ветре: я лавировал.

«Какая разница существует между внешностью завоевателя и морского разбойника?» — спрашивали древние. И отвечали: «Та же разница, что между орлом и стервятником».

У одного — уверенность, у другого — волнение.

Спасибо, мой друг, за доброе намерение, — обратился он к привратнику, в то время как кучер разворачивал карету. — Намерение равноценно поступку. Ты хотел спасти нас, в глазах Господа это все равно как если бы тебе это удалось

сильные души в тяжелые минуты жизни находят удивительную поддержку в философии

По тому, с каким видом Корнелиус взял этот пакет и спрятал в один из своих шкафов, Бокстель заподозрил, что это были очень важные бумаги.

Правда, сначала он подумал, что драгоценный пакет содержит какие-нибудь луковицы, только что прибывшие из Бенгалии или с Цейлона; но он тут же сообразил, что Корнелий не разводил тюльпаны и занимался только людьми — тоже растениями, но на вид менее приятными, да и цветения от них гораздо труднее добиться.

Однако, как ни возрадовалось сердце Бокстеля, он все же сначала содрогнулся при самой мысли о доносе и о том, что донос может привести человека на эшафот.

Но в злых мыслях самое страшное то, что злые души постепенно сживаются с ними.

Судьи делали вид, будто они желают, чтобы Корнелиус защищался энергичнее. Они проявляли к нему некое благосклонное терпение, обычно указывающее или на то, что следователь как-то заинтересован в судьбе обвиняемого, или на то, что он чувствует себя победителем, уже сломившим противника и держащим его всецело в своих руках, поэтому и нет необходимости проявлять к нему уже ненужную суровость

Можно быть терпеливым, когда вам двадцать восемь лет и вы осуждены на вечное заключение, то есть приблизительно на двадцать две или на двадцать три тысячи дней.

Ван Барле не покидала мысль о его трех луковичках, ибо, подобно сердцу, которое бьется в груди, она жила в его памяти