Алексей Гравицкий

Движения были мягкими, чарующими. Глаза блестели, словно светились изнутри.

Поцелуй был настолько яростным, что у опытного в любовных делах Деррека зазвенело в ушах.

повезло.

– Почему?

– Тринадцать – число несчастливое.

– У меня все всегда не как у всех, так что для меня, наоборот, – счастливое. Спокойной ночи?

Неожиданно Овсянникова подалась вперед, коротко поцеловала Витвицкого в губы.

– Спокойной ночи, Виталий.

Тот какое-то мгновение смотрел на Ирину, потом притянул ее к себе, поцеловал в ответ. Поцелуй затянулся. Наконец Витвицкий отстранился, хоть и продолжал держать девушку за плечи.

Живые должны помнить о мертвых, но не убивать себя ради них. Мертвым это не поможет, а жизнь продолжается.

– Так, вы еще поцелуйтесь тут. «Уходили комсомольцы на Гражданскую войну», – проворчал Ковалев. – Все, Ира, пошла!

Ирина…

– Что? – Снова улыбнулась она.

Витвицкий в ответ только покачал головой.

– Располагайся, – пригласила Ирина, – а я пойду на кухню, займусь ужином.

Она коротко поцеловала его в губы, собираясь выйти, но он не дал ей такой возможности, притянул к себе и поцеловал в ответ долго и нежно.

– Я с врагами не воюю, я их уничтожаю.

– Вы не смеете меня судить! – снова донеслось из клетки.

Чикатило принялся извиваться, делая что-то за спиной закованными в наручники руками. Фальшиво запел, дергая всем телом:

Ще не вмерла Україна
I слава, i воля!

Ее доставили с пригородной платформы. Я не знаю в подробностях, что там произошло. В анамнезе множественные гематомы, сотрясение мозга. Но переломов и внутренних кровотечений нет. Так что можно сказать – повезло. И еще, – врач сделал паузу, тронул Витвицкого за рукав. – Она потеряла ребенка.

Витвицкий посмотрел на врача в растерянности. Ребенок для него был новостью.