cup_of_madness

— И он, мать твою, чертовски прав, — отрезала Джинни и поджала губы.

. — Он разобьёт тебе сердце, — серьёзно повторила девушка, смотря на неё, — и чем дальше, тем болезненней это будет.

— Ошибаешься.

— Это ты ошибаешься, — она повернулась к ней. — Я люблю его, Джин. Кажется, я действительно люблю его.

— Давно ты это поняла? — обречённо спросила Уизли.

— Не знаю, мне кажется, в мае я впервые произнесла это про себя. Всерьёз, — сказала Гермиона, посмотрев в сторону и сжав пальцы, пытаясь отогреть заледеневшие руки. — Когда подумала о том, что его может больше не быть. Не со мной. А просто. Вообще.

— Летом я думала, что любить его — это как гореть заживо, — Гермиона втянула воздух, понимая, что голос снова задрожал.

— Гермиона, — вздохнула Джинни и нежно вытерла слезу со щеки подруги, — с плохими парнями всегда одна беда — они просто... плохие, — посмотрела на неё Уизли.

— Плохи в любви, плохи для жизни. Просто верх несправедливости, что сломленные люди могут быть настолько привлекательными.

— Знаешь, в чём ужас нашей психики? — внезапно повернулась к ней Джинни, щурясь от ветра и убирая волосы с губ. — В том, что обычно те, кто наносит нам самую большую травму, самые незабываемые.

— Да, Блейз, нам нужно подождать, пока Грейнджер подотрёт сопли Уизли и потреплет за щёчку, — хмыкнул Малфой.

— Я понимаю, Малфой, тебе завидно. Ведь за тебя некому болеть, — произнёс Гарри куда более горделивым тоном, чем за минуту до этого.