Оливия Лэнг

жизнь состоит из бесчисленных промахов близости, бесконечных ошибок и разлук, что так или иначе завершаются одними лишь утратами.

Искусство не способно создавать близость, но умеет врачевать раны и, более того, оно объясняет нам, что не все шрамы уродливы и не все раны следует исцелять.

Неудовлетворенность, как сообщает нам словарь, от отсутствия близких отношений с другими.

Немощь речи, срывы коммуникации, недопонимания, ослышки, приступы немоты, заикание и запинки, забывчивость на слова, даже неспособность уловить шутку – все это порождает одиночество, навязчиво напоминает о шаткости и несовершенстве способов, какими мы выражаем себя.

Мое гейство, – писал он в биографической сводке, озаглавленной „Выходные данные“, – было живой изгородью, что постепенно отделяла меня от больного общества».

Страх заразителен, он превращает скрытое предубеждение в нечто более опасное

Я – стакан, прозрачный пустой стакан… Ни один жест не способен меня тронуть. Меня забросили во все это из другого мира, и я больше не могу говорить на вашем языке… Я чувствую себя окном, возможно – разбитым. Я стеклянный человек. Я стеклянный человек, исчезающий под дождем. Я стою среди всех вас, машу незримыми руками. Выкрикиваю незримые слова… Я исчезаю. Я исчезаю, но недостаточно быстро.

Семи миль в секунду»,

Обрушение, распространение, слияние, объединение – все это вроде бы противоположность одиночества, тем не менее состоятельная и плодотворная близость требует устойчивого чувства самости.

В документальном фильме «Пожинать меня» Эррола Морриса Хэррис размышляет о своей жизни в таком ключе, что личность и опыт наблюдения за ней соединяются.