Abomination

— Жутковатый он, — делится впечатлением Петр. — Я думал, он на тебя накинется.

Ах, если бы.

«Окей, — думаю я, стоя как дурак посреди коридора и не зная, что предпринять. — Пойду проверю. Если пирог в холодосе реально есть, значит, я обосрался. Если пирога нет, то обосраться мне еще предстоит».

Просто оставайся здесь. Со мной. Ненадолго — всего лишь на веки вечные.

Не умеешь ты остерегаться тех, кого хочешь затащить в постель. В твоих глазах они тут же превращаются в цель. А цели бояться нельзя, иначе как же ты её достигнешь?

— А хер ли убегать, ты мне не опасен.

— Но я же вонючий педик. Ходят легенды, что мы трахаем всех без разбора. Кидаемся на натуралов и тащим в кусты. Ебём, не снимая штанов, и всё такое,

Чутье?

В жопу чутье.

Интуицию туда же.

И седьмое чувство до кучи.

Нашелся, блин, экстрасенс.

Карты еще раскидай и заяви ему, что видишь ваших детей и долгие годы совместной жизни

«А все потому, что на самом деле ты едешь не чтобы получить от ворот поворот. Ты все еще надеешься. И в этом твоя главная ошибка».

— Подрался? — интересуешься ты тихо.

— И это разглядел? — в голосе Мудилы прослеживается недовольство и раздражение.

— Запах крови чувствую, — отвечаешь ты.

— Ты что, блять, собака?

Этакий взъерошенный комок чистой ненависти ко всему миру, слепленный из грязи, всклокоченной шерсти и лишая.

Молчите. Вопросов тьма.