О.В. Чехова

твои глаза должны быть на уровне детских глаз.

писал поэт Кавафис:

Для некоторых наступает день,
когда они говорят или великое ДА,
или великое НЕТ

Бывший вице-премьер дает интервью. Сей государственный муж уже давно не играет никакой политической роли, поэтому его авторитет постепенно растет. Возникает смутное ощущение, что когда он стоял у кормила власти, все шло как-то лучше. А если даже и не шло, то сейчас это уже неважно. Поражения на практике придают вес теории. В беседе муж в правильных выражениях расхваливает завод по производству трамваев:
Люди из PESA (90) (…) ринулись в художественные академии и начали привлекать свежеиспеченных дизайнеров. Они задумали производить вагоны красивее итальянских и продавать их по всему миру.
К сожалению, ключевое слово здесь — «красивее». Указующий перст эксперта тычет в задание. Спецы из художественной академии должны позаботиться о том, чтобы трамвай выглядел красиво. Бывший вице-премьер не ожидает, что они изобретут более эргономичную форму. Поместят внутрь больше пассажиров. Удобнее их рассадят. Безопаснее отвезут. Сэкономят немного энергии или материала. Их задача — сделать так, чтобы трамваи были красивее, чем итальянские. Самые красивые в Европе. В идеале прилепить где-нибудь гуральскую паженицу (91) и пантограф в форме курпёвского древа счастья (92), — и весь мир падет ниц. А может, даже The Economist черканет пару строк.
Над польским дизайном нависает проклятие красоты.
— Сделайте так, чтобы было красиво.
— Из шрифтов я предпочитаю Антикву, — заявляет председатель.
— И, будьте добры, какие-нибудь цвета поинтереснее.

Любопытно, что в спорах по поводу бюллетеней не звучат слова «графический проект», «дизайн» или «верстка». Дизайн явно не имеет с этим мероприятием ничего общего. В Польше «дизайн» относится к сфере человеческой деятельности, состоящей в том, чтобы Повалить Весь Мир На Колени С Помощью Войлочного Коврика в Народном Стиле.
Я видел, как делают пакетики для чипсов. Наблюдал, как рождается проект пачки соленой соломки. Кое-что знаю об упаковке для жевательной резинки. Поэтому могу поклясться, что каждой луковице, каждому хрустящему ломтику бекона и каждой стремительной волне мятной свежести уделяется больше внимания, чем образцу избирательного бюллетеня

[Е]сли вы используете молотый кофе в банке, советую покупать его в небольших количествах и часто менять сорта. Говорят, первая чашка нового сорта кофе — как для курильщика первая затяжка дымом свежераскуренной сигары.
Так писала Неля Рубинштейн (99) в своей поваренной книге. То же самое говорит мой компаньон. В дизайне необходимо менять. Инструменты, техники, стили.

«Даже в самом заезженном жанре можно сказать что-то новое», — говаривал мой приятель Анджей Й. И это правда. Ничто не за-канчивается. Из самых что ни на есть заез-женных, намозоливших глаза и банальных средств может получиться новый оригинальный проект

Дизайну не требовалось спасать народы и людей. Достаточно того, что он помогал постичь но-вое искусство разговоров ни о чем, предшествующих сути беседы. То есть денег

Академии изящных искусств об этом не рассказывают, но художники-графики работают с языком.
Поэтому мы вовсе не беспомощны. Ибо мы здесь. Именно в этом месте. В этом времени и с этими людьми. Пока нам есть что сказать о вопросах, которые нас интересуют, мы — самобытны.
И мы — нужны.

Глядя на узорчатую мебельную стенку, я почувствовал, что совершенно не тоскую по социалистическому дизайну. Я тоскую по тоске. По значению, которым когда-то наделял слово «дизайн». По вере в предметы.

Пол Рэнд любил простые формы. Детские рисунки. Аппликации. Он давал бизнесу фирменные знаки, но заботился о том, чтобы в корпоративной идентификации оставалось нечто человеческое. Заверял, что реальность можно понять.
И был при этом невероятно уверен в себе. Представляя проект, он вручал клиентам специальные брошюрки, описывающие ход творческого процесса. Никаких сомнений, альтернатив, версий. Никаких «концепций на выбор». На десятке страниц при помощи картинок и скупого текста он демонстрировал свой — великого Пола Рэнда — путь к цели